Шаг в аномалию - Страница 76

К сожалению, из слюды, бывшей вокруг во множестве, – мелкой россыпью окатышей средь камней в ручье, вкраплениями этого минерала в камне, а особенно на скальных склонах, где они блестели на солнечном свете, – пользы извлечь было невозможно. Идея о том, что тут на каждом шагу заготовки на оконные витражи, провалилась. А заниматься добычей слюды со склонов скал некому и незачем. Так что пока эта идея была похоронена. Но, как всегда бывает, одна проблема принесла за собой другую.

– Товарищ полковник, Андрей Валентинович, мы нашли ещё кое-что. То, что, несомненно, важнее слюды, – сказал Саляев, снимая рюкзак и доставая из бокового кармашка пакетик с издававшим лёгкий металлический звон содержимым.

У Смирнова заметно округлились глаза, когда Саляев высыпал на доски стола содержимое пакетика.

– Где ты это нашёл? – растерянно произнёс полковник, стараясь придержать рукой упрямо пытающиеся скатиться со стола гильзы.

– Мы наткнулись на них в долине реки Слюдянка, примерно в трёх километрах от берега. Причём сначала были замечены характерно расщеплённые стволы деревьев на уровне человеческого тела.

– Патрон калибра 5,56, американский стандарт М-855. Охренеть! Какого чёрта они тут делают? Неужели…

– …у них тоже есть своя аномалия? – Ринат закончил мысль полковника.

– Что ещё нашли?

– Не знаю, сколько их было, по-видимому, это был разведывательный отряд, который устроился на реке лагерем. Оборудованное кострище, прикопанный мусор: консервные банки, обрывки перевязочного материала. Не более десяти человек, я уверен.

– И что ты сделал?

– Дальше мы не пошли, я не стал рисковать специалистами, стрелки из них фиговые. Потом через наших тунгусов пытались расспросить туземцев на берегу Байкала о людях, которые были на реке.

– Ринат, ты присядь…

– Ну, короче, выяснилось, что янки появились с севера от реки, среди них был один раненый. Они, вольно выражаясь, напрягли туземцев на мясо и баб, потом заставили построить им чум. Местный бурятский князёк пожаловался этим… короче, монголам, у которых они в зависимости.

– Ну и что случилось? – воскликнул Смирнов.

– Янки ушли вверх по реке, когда увидели воинство монголов. А те не пошли за ними в леса. Там ещё факт чёрных людей свою роль играет, видимо.

– Негры, что ли?

– Ну да, туземцы особенно их боялись, демонами их, наверное, считали, тут ничего удивительного.

– Так, а теперь и нам их опасаться стоит, если они на Байкал выйдут. И надо остальных предупредить. Ты когда на Ангару пойдёшь?

– Через три дня, наверное, надо струг подлатать кое-где и людям отдохнуть. А то на обратном пути совсем вымотались – ветры волнами к берегу прижимали, да ещё ветер сам резкий такой, зараза.

– Осенний Байкал не подарок. Ладно, отдыхайте, я ещё с тобой потом поговорю, обмозгуем, что делать будем.

Москва. Октябрь 7137 (1629).

Ранний снег белым покрывалом лёг на Москву и окрестности, злым холодом сковал леса и поля, лишь кажущиеся редкими людские жилища оставались тёплыми островками жизни в этой суровой снежной стране. Савелий Кузьмин, бывало, общался и с европейскими, и с азиатскими купцами, но они, будучи зимой на Руси, отмечали, что о подобном холоде нигде более и слыхом не слыхивали. И лишь один раз голландский купец рассказал о холодах Студёного моря, что на пути в Архангельск, но там и люди-то не живут! «Так уж и не живут, – подумал тогда Савелий. – Это ваши не живут, а наши – и живут, и промыслы учиняют разные, на Грумант ходят да зверя морского бьют бессчётно. Поморы, одним словом», – как сказал он тогда голландцу.

Прошедшая ярмарка не порадовала Савелия своими итогами, в прошлых годах барыши были больше, сейчас же в последние лет пять прибыль падает год от года, меха становятся всё дороже, чувствуется небольшое обмеление того пушистого потока, что был ранее. Оскудевает помаленьку ближняя землица уральская, выбивают зверя лесного, выбивают. Надо за зверем дальше идти, на новые землицы – на сибирские, благо конца да краю их пока не видится. Придётся отправлять людишек своих торговых в Тобольск.

Вечерело. Кузьмин, засидевшись у муравленой, покрытой зелёной поливой изразцовой печи да напившись вместо ужина горячего сбитня, решил было уже отправляться в спальню. Туда только недавно по его приказу натащили горшков с угольём, ибо сегодня Савелий мотался в возке по Москве, улаживая торговые дела, да продрог до костей. Накинув шубу, купец хотел позвать Николашку, дабы в спальню девка принесла ему ещё горячего питья, как тот заявился сам и сообщил о прибытии некоего Никиты Микулича, человека Петра Авинова, новгородского боярина.

– Сказал он, что ведаешь ты о нём! Просит о беседе.

– Да, знаю я его отца, Иванко Микулича. Зови его да скажи, чтобы несли сюда сбитня побольше, да снедного, горячего.

Разговор с нежданным гостем продолжался до самого утра, Кузьмин был поражён до глубины души информацией, услышанной от Никиты. Он-то думал, что парень приехал просить денег или вспоможения в получении хлебного местечка, а тут на тебе, такие перспективы вырисовываются. Это непременно следует обдумать всё крепко, ведь прямая торговля с Китаем – куш немалый, без сомнения. Однако ему предлагают стать тем, кто первым заведёт эту торговлю, откроет дверь в Китайское царство для русских людей. Купец знал, что прежние походы в Китай – а их было уже два – успехом не увенчались. Но надобность в мехах для Китая была велика, это бывший в Пекине Иван Петлин уяснил, поэтому дело выгодное, сомнения тут нет. Но срываться из обжитой Москвы, бросая всё? Нет, это не дело, да и нельзя оставлять торговлю. Кузьмин в итоге Никите не сказал ни да ни нет. Тут спешка не нужна, однако и отклонять предложение ангарского воеводы не стоит. Риск велик, но и барыши сулят быть велики.